Написала для проекта. Сама не знаю, хорошо или нет.
Это безделка. Давно не писала ничего.

ЗАВЕЩАНИЕ РОБОТА

Когда мой робот Шекспир-251 навернулся с башенного крана, я понял, что такое «пережить стресс».
Несколько лет назад мне удалось купить несколько акций строительной компании «Лебедь». Компания возводит дома, «прекрасные, как лебеди»: с подземными парковками, с просторными квартирами и садиками на крышах, под самыми облаками. Белые дома наши плывут в городских туманах, как сказочные ладьи, заходят в воду залива, и беспокойные волны бьются о фундамент из сверхпрочных и супернадежных материалов.
Я должен отрабатывать свое участие в бизнесе компании. Для этого, собственно, мне и было предложено приобрести робота. Формально сотрудником числился я, а реально на башенном кране вкалывал мой Шекспир.
Шекспир был многофункциональным. По вечерам, вернувшись с работы, он успевал навести порядок в моей квартире и приготовить еду. В принципе, у него имелась речевая функция, но я ее отключил. Эту модель можно настроить так, чтобы робот заводил с хозяином интеллектуальные споры, причем степень полемичности поддавалась корректировке: от «всегда возражать» до «всегда соглашаться».
Но все это слишком сложно для меня. Я никогда не любил читать инструкции, особенно написанные мелким шрифтом и переведенные с корейского.
Так вот, Шекспир рухнул с башенного крана и починке не подлежал. Мне позвонили, когда я смотрел трансляцию мирового чемпионата по боксу.
- Нам жаль это сообщать, господин Поливанов, но ваш робот... К сожалению, несчастный случай. Починить? Нет, невозможно. Страховая компания рекомендует вам демонтировать его. Вам, конечно, известно, что в состав вашей серии Шекспира входит микросхема, которую невозможно воспроизвести в условиях Земли, поскольку в ее изготовлении использованы инопланетные металлы? По большому счету, стоимость этой схемы даже превышает стоимость всего робота, - продолжил голос. – Ваша модель Шекспира успела устареть, однако сама микросхема может быть использована в моделях куда более новых – и на порядок более дорогих.
- Хорошо, - быстро согласился я. – Извлекайте, продавайте и выплачивайте мне там все, что причитается.
Я снова повернулся к чемпионату. Но телекоммуникатор снова огласил комнату противным пиликанием.
- К сожалению, в стоимость страховки не включена разборка робота в случае его поломки.
- Как это? – не понял я.
- Вы отказались оплачивать этот пункт, поэтому он был вычеркнут.
Я проклял собственную скупость и сказал:
- Ладно. Сам разберу. Ведь это, кажется, не так трудно?
- Нет, - сказал страховщик своим раздражающе ровным голосом. Видно было, что этот человек умеет разговаривать с дураками. – Нужно лишь владеть отверткой. В крайнем случае вам придется ее приобрести.
- Хорошо, - буркнул я и отключился от прямой связи.
Вечером мне доставили груду металлолома и свалили ее в прихожей, едва не придавив мне ногу.
- Эй, осторожнее! – вскрикнул я, подпрыгивая, как лягушка. – Не хватало еще, чтобы вы живого человека угробили мертвым роботом.
- Распишитесь в приемке, - мне сунули листок, и я черкнул кривую подпись.
- Кстати, - в квартиру вошел человек, похожий на гробовщика, - не пытайтесь изымать микросхему номер 84.16.911.
- Это инопланетную-то? – уточнил я. – А почему?
- Потому что, согласно завещанию, вы не имеете на нее права.
- Слушайте, кто вы такой, а? – взорвался я. – Мало того, что мое имущество упало с башенного крана, мало того, что это было признано несчастным случаем, и я никого не могу засудить по данному факту, так мне еще нельзя схему продать?
- Все именно так, как вы сказали, - подтвердил мрачный человек. – Видите ли, я юрист. Личный адвокат Шекспира-251.
- Адвокат робота? – Я разинул рот и сел на кучу покореженного металла. – Разве такое возможно?
- Коль скоро я стою перед вами, то, полагаю, да, - невозмутимо ответствовал мрачный человек. – И согласно завещания, - в воздухе хрустнула бумага, - вы не имеете никакого права на единственную ценную запчасть покойного. Свое самое драгоценное состояние он завещал другому человеку.
Я взял розоватый листок с разводами. Внизу была оттиснута очень четкая печать. Стояла подпись. Засвидетельствованная юристом. Словом, это было самое настоящее завещание.
- Но послушайте, - выдавил я, - разве робот имеет право составлять завещание?
- В нашем законодательстве нет ни одной статьи, специально оговаривающей данный прецедент, - объяснил юрист. – До сих пор все роботы соглашались с тем, что права на их запасные части переходят к их последнему владельцу. Однако нет ни одного юридически обоснованного противопоказания завещать одну или несколько схем другим лицам. Ваш Шекспир воспользовался этим.
- И давно? – Я беспомощно смотрел в листок.
- Год назад. – Юрист указал на дату.
- Но почему?.. – Я взглянул на юриста. – И как он с вами объяснился? У него же отключена речевая функция.
- О, с этим не возникло проблем, он ведь умеет писать. – Юрист глянул на груду металла. – То есть, умел. Завтра с утра к вам придет исполнитель. Он заберет имущество, которое вам, к сожалению, больше не принадлежит.
Я закрыл за ним дверь и долго сидел за обеденным столом, на который никто – впервые за долгое время – не поставил тарелку горячего супа.
Если я хочу сохранить мои акции компании «Лебедь», мне придется заменить Шекспира на башенном кране. Перспектива, понятное дело, вовсе не радовала.
Я лег спать голодный.
Утром, около восьми, ко мне вломился исполнитель. Почему нужно было являться такую рань – я не понял. Я расписался в очередной ведомости, и он ушел, погрузив Шекспира на тележку.
От скуки я начал читать бумаги. Копия завещания, две расписки. Кому этот мерзкий кусок металла завещал свою драгоценную схему? Я не поверил своим глазам: прежнему владельцу.
Если я кого ненавидел, так это чертовых богатеев. Я им завидовал, потому что они могли позволить себе все то, о чем я не смел даже мечтать, и периодически объявляли через глянцевую прессу о своих депрессиях. Если бы у меня была самоуправляющаяся яхта с баром-репликатором, я бы горя не ведал.
Господин Шимборски продал мне Шекспира по сниженной цене просто потому, что ему не требовалось столько умных роботов. А я как раз выбился в «средний класс». Шимборски сказал, что хочет поддержать мое стремление «стать порядочным человеком». Так и выразился.
...Я отправился в отдел кадров компании «Лебедь» - договариваться о работе для меня. Не получилось у меня выбиться в «средний класс», так и помру пролетарием.
Вечером я вернулся домой. Рухнул в кресло, ткнул пальцем в телевизор.
«Мощный взрыв прогремел в особняке господина Шимборски – известного миллионера и мецената. По сообщениям информированных источников, пожелавших остаться неизвестными, причиной взрыва стала уникальная микросхема, построенная по инопланетной технологии. Такие микросхемы закупались в рамках натурального товарообмена с альфацентаврийцами в пору «торгового бума», известного также как «Новая Ганза». Домашний техник господина Шимборски как раз приступил к вскрытию робота, принадлежавшего семье, когда сработал детонатор, встроенный в схему».
Не выключая телевизора, я позвонил в юридическую фирму, номер которой был пропечатан на бланке завещания. К моему удивлению, юрист сам снял трубку, хотя было уже довольно поздно.
- Кто это задумал – вы или Шекспир? – грубо спросил я.
- Шекспир, - не стал отпираться юрист. – Видите ли, он ненавидел и его, и вас. Изначально он был роботом-исследователем, его интеллект позволял накапливать и перерабатывать любую информацию. Шимборски использовал его как прислугу, а потом сплавил вам. Вы лишили его даже возможности разговаривать и отправили на башенный кран. Вообще-то вы легко отделались. Может быть, у роботов и нет эмоций в нашем понимании, но они бывают крайне мстительными. А теперь я хочу попросить вас сохранить наш разговор в тайне.
- Хорошо, - ответил я.
В конце концов, мне совсем не жаль Шимборски. И других, таких же, как он.
Мне немножко жаль себя. Но это я могу пережить.